Previous Story
Конек Джалали и меч-молния
Как достроили, докончили крепость, Санасар обратился к брату:
— Багдасар! Пойдем к морю, доброго коня добудем. Рожденные от моря, чуяли они, что есть в море конь-огонь. И пошли они к морю.
Санасар сказал:
— Пойдем прямо по морю и увидим, тонет человек в воде или нет. Багдасар отказался:
— Нет, брат. Мне жизнь дорога. Я в море не кинусь.
— Ладно. Ты подожди тут, а я пойду.
И вот по воле божьей расступилась вода. Санасар увидел перед собой сухое дно, Багдасар видел перед собой воду.
— Ой-ой-ой! Поглотила брата пучина морская! — закричал Багдасар и упал замертво.
А Санасар тем временем по дну морскому шел, точно посуху; шел, шел и наконец достиг самой что ни на есть глубины. Там был подводный сад, а в саду водоем. Там стоял дворец, а перед дворцом сверкал водомет. Там был привязан конь, на коне седло перламутровое и меч-молния. И еще увидел Санасар церковь. Как вошел Санасар в церковь, так и задремал, на пол упал и сон увидал — стоит перед ним Божья матерь и говорит:
— Эй, Санасар, подымись! Тут стоит Ратный крест — стань перед ним, семь раз поклонись, помолись. Если ты достоин его, он — твой. Приложи его к правому плечу — и ты всех одолеешь, с ним тебе вражьи мечи не страшны. Вон стоит морской конек Джалали, на нем с неба упавший меч-молния. Конь оседлан, от нетерпенья грызет удила. Если ты достоин его, он — твой. Здесь есть потайной ларь. Открой и бери себе бранную справу:
Бранный кафтан,
Бранный кушак,
Бранный шелом,
Бранные сапожки,
Бранный щит,
Грозный меч,
Копье, лук, стрелу.
Всё возьми себе, искупайся в водоеме — и ты окрепнешь, в семь раз станешь сильнее и достигнешь всего, чего хочешь.
Санасар пробудился от сна, молвил:
— Неужто мне это снилось?
Открыл ларь и увидел в нем все, о чем слышал во сне. Примерил бранный шелом, видит: целый пуд хлопка надо туда запихнуть, чтобы шелом не сползал ему на плечи. Примерил бранные сапоги — по пуду хлопка надо туда запихнуть, чтобы были они ему впору. Бранный кушак семь раз обвил его стан.Вышел Санасар из церкви, пошел к водоему, сбросил одежду, искупался, испил ключевой воды и уснул. Пока спал, он по воле Божьей вытянулся, раздался вширь, богатырем настоящим стал, а как проснулся, пошел надевать доспехи —И бранный кафтан впору теперь ему,
И бранный кушак впору теперь ему,
И бранный шелом впору теперь ему,
И кованые сапожки впору теперь ему.
Тут он семь раз поклонился, прочел молитву — и Ратный крест снизошел к нему на правое плечо. Санасар приблизился к Джалали, взял меч-молнию и совсем уж было собрался вскочить на коня, Но Джалали заговорил человечьим голосом:
— Чего тебе надобно, Санасар?
— Хочу сесть на тебя.
— Я умчу тебя к солнцу, сожгу!
— Я от моря рожден, я под твоим брюхом укроюсь.
— Я оземь ударю тебя — и ты уйдешь в землю.
— Я рожден от огня, я на спину к тебе вспрыгну. Санасар схватил поводья, вскочил в седло.
Конь взметнул всадника, чтобы тот сгорел от солнечного жара, — всадник спрятался под брюхо коня. Конь ринулся вниз, чтобы вдавить его в землю, — всадник взмостился на спину коня. Конь летал то вверх, то вниз, метался из стороны в сторону, к земле припадал, на дыбы взвивался, на губах у него выступила кровавая пена, но сбросить Санасара он так и не сбросил. Наконец укротился, смирился, сказал:
— Ты мой хозяин, я твой конь.
Санасар слез с коня, в глаза его поцеловал, к брату на берег морской поскакал.
А Багдасар сидит на камне и плачет. Вдруг видит он: идет гора верхом на горе. «Что же это за чудище? Оно меня сожрет», — подумал Багдасар и скорей бежать.
А Санасар ему вслед:
— Это я, Багдасар, не бойся!
— Ой-ой-ой! — закричал Багдасар. — Он брата моего утащил в море, а теперь идет за мной.
Санасар за ним вскачь, догнал, молвил:
— Чего ты, молодец, плачешь?
— Как же мне не плакать? Был у меня один-единственный брат, да и тот бросился в море и утонул. И остался я один на всем свете. Кому ж еще плакать, как не мне?
— Багдасар! Если ты встретишь брата, узнаешь его?
— Еще бы! Как не узнать!
— Да ведь я же и есть твой брат.
— Как бы не так! Мой брат был не такой громадный, он только на локоть был выше меня. Да и где бы нашел он блестящие эти доспехи, меч-молнию, борзого коня?
Санасар спешился, поцеловал брата в лоб и сказал:
— Багдасар! Я — твой брат, я — Санасар. Не плачь, не бойся. Ведь мы оба с тобой рождены от моря. Эти доспехи, оружие и Конек Джалали спрятаны были для нас на дне морском. Я их сыскал и вытащил на свет Божий. Посмотри мне в глаза — и ты узнаешь меня.
Багдасар обрадовался, поцеловал брата в голову и сказал:
— Братец! Пока ты не скрылся у меня из глаз, мне было не страшно.
А как скоро скрылся, я сел и заплакал.
Братья еще раз поцеловались и пошли домой.
Прошел месяц. Стал Санасар замечать: брат пожелтел с лица, поскучнел — видать, заболел…
— Что с тобой, брат? Отвечал Багдасар:
— Я не сплю по ночам. Вот уж месяц, как главный идол является мне в обличье козла, до рассвета блеет у меня над головой, прыгает, спать не дает. Я в Багдад пойду: или халиф идолу в жертву меня принесет, или уж я халифа.
— Я тебя одного не пущу, — сказал Санасар. — Мы вместе пойдем, халифа убьем, вызволим нашу несчастную мать.
Пришли братья в Багдад. Доложили визири халифу:
— Тебе радость — сыновья твои пришли. Обрадовался, халиф, сказал визирям:
— Вот вы меря попрекали тем, что я их не устерег. Удостоверились вы теперь, сколь могучи идолы? Они жертвы свои притянули — жертвы пришли к ним сами.
Поднялся халиф на дворцовую кровлю, подбоченился, ходит взад и вперед. Как увидел он беглецов, завопил:
— Собачьи дети! Где, в какой преисподней укрывались вы столько лет? Видно, было вам невдомек: куда бы вы ни ушли, главный идол все равно притянул и вернул бы вас.
— Батюшка, родимый! — сказал Санасар. — С тех пор как нас мать родила, мы не видели света. Мы пошли свет поглядеть — и обо всем позабыли. А потом бросились на восток, бросились на запад — нет нам спасенья от главного идола. Он являлся нам по ночам, спать не давал.
А Халиф злорадствовал:
— Так, так, так!.. Ну пойдемте, я принесу вас в жертву багдадским идолам.
— Много лет тебе здравствовать, халиф! — отвечали братья. — Ведь мы царевичи, и сан наш не дозволяет, чтобы нас закололи тихонько.
Позови всех твоих подданных в капище, чтобы все на жертвоприношенье могли поглядеть и прославить идолов.
— Ин будь по-вашему, — молвил халиф. Санасар с Багдасаром пошли к Цовинар.
А Халиф указ написал и послал гонцов в города и села созывать на праздник жертвоприношения. Отовсюду потекли толпы, собралось видимо-невидимо разного люду, все поле усеял народ — иголке негде было упасть.
Многие злорадствовали, а многие плакали.
Санасар с Багдасаром взошли по ступеням в капище. Халиф с мечом наголо стоял возле главного идола.
— Я идолопоклонник, а вы крестопоклонники, — сказал он. — Я вас обезглавлю. Поглядим, как-то вам поможет ваш Бог!
Санасар нащупал под кафтаном меч-молнию.
— Ты обоих нас сразу убьешь? — спросил он.
— Да, я обоих вас принесу идолам в жертву.
— Хлеб, вино, всемогущий Господь! — воскликнул Санасар, взмахнул мечом и нанес халифу удар.
Голова у халифа свалилась, а туловище осталось стоять на ногах.
Багдасар поднял одного из малых идолов, хватил им по главному идолу, молвил:
— Поглядим, как-то вам идолы ваши помогут!
Голова у главного идола слетела, а туловище осталось на месте.
Люди выбежали из капища, разнесли молву по всему городу. Халифово войско окружило капище. Санасар с Багдасаром вышли на площадь; один держал в руке меч-молнию, другой — заместо палицы — медного идола. Конек Джалали как завидел хозяина, зубами, копытами, хвостом пробил себе дорогу в толпе, подбежал. Братья вскочили на него и дважды промчались из конца в конец площади. Пыль столбом поднялась и затмила солнце. Полегло халифово войско — циновкой по земле расстелилось.
А Санасар с Багдасаром пришли во дворец, поцеловали матери руку, гранатного вина выпили, попировали на славу.
Несколько дней спустя двинулись они в Армению и взяли с собою мать. В окрестностях Берд-Капутина у студеного ключа шатер разбили.
Царь Гагик и Кери-Торос, узнав про то, пошли им навстречу, кинулись друг другу на шею, расцеловались от радости и смеялись и плакали.
Потом во дворец пошли и семь дней и семь ночей пировали и веселились.
А как семь дней прошло, сказал царю Санасар:
— Дедушка! У меня к тебе просьба.
— Проси чего хочешь.
— Мы себе дом построили. Отпусти нас домой.
— Дитя мое! — сказал царь. — Наследника у меня нет. Умру — царство мое достанется вам, это и будет ваш дом.
Отвечали ему Санасар с Багдасаром:
— Много лет тебе здравствовать, царь! Мы с тобой повидались. Слава богу, ты жив-здоров, тоска наша прошла. А теперь отпусти нас домой.
И стали они собираться в Сасун. Цовинар посоветовала сыновьям:
— Сыны мои! Просите у царя Черную гору, Чапахджур, Мараткаджур и Коде.
Коли поклянется он вам хлебом, вином и вездесущим Господом, то отдаст.
Санасар вновь предстал пред царем:
— Дедушка! Еще у нас есть просьба к тебе.
— Сын мой! Кроме души, чего ни попросишь — хлебом и вином клянусь, — отдам!
И отдал царь Гагик своим внукам Черную гору, Мараткаджур, Чапахджур и Коде. Цовинар-ханум и ее сыновья собрались и отправились в путь.
Присоединился к ним и Кери-Торос. Впереди ехал Санасар.
И вот взобрались они на гору и въехали в крепость Сасун. …Могуч был Санасар.
От Черной горы до горы Цмакакит, от Муша до горы Сехансар, до берегов реки Мурад — все объединил он под своей рукой, страну по имени своей крепости назвал — Сасун. И стал он царем сасунским.
Молва о Санасаре прошумела по всему свету.
Сила крылья славе дала,
Слава силу крыльям дала.
Уж Санасар дошел до Ангхадзора, до Батманского моста, до Мсыра.
Как прослышали о том чужеземцы, сказали друг дружке:
— Братцы! Чего мы тут сидим? Досидимся, пока лиходеи вконец разорят нас. Пойдемте в Сасун, право, пойдемте! Там властвуют Санасар с Багдасаром, два пахлевана могучих и справедливых. Там ни с кого не берут ни поборов, ни податей и никого не грабят.
С этими мыслями чужестранцы начали мало-помалу перебираться в Сасун.
Сасун разросся, стал большим, многолюдным.
Мане Дунамалян
