Previous Story
Звон изгнания -Паруйр Севак :Неумолкаемая колокольня
Мольбы напрасны — бог не спас!..
Разбой-грабеж,
И ятаган,
И обезглавливали нас,
И рвали на клочки армян,
Рубили сабли, резал нож,
Бросали прямо под обрыв,
Тела утопленников сплошь
Покрыли реки, их закрыв,
Не разбирая, всех подряд —
От стариков и до ребят.
Кому бить в грудь,
Судьбу кляня:
— АХ, ДО КОКОГО ДОВЕЛОСЬ ДОЖИТЬ НАМ
ГОРЕСТНОГО ДНЯ?!..
Мольбы напрасны — бог не спас!..
Одних распяли в черный час,
Других — и женщин, и мужчин,
Гоня, как стадо, из долин,
Как камни скатывая с гор, —
Прогнали вдаль… куда?
В Дер-Зор.
Нагие, жалкие, без сил, босые — дети, старики,
Мужчины, женщины — плелись через арабские пески
Путем могил, где каждый шаг отмечен новым трупом был,
Своей жестокостью тот путь
Голгофу удесятерил!..
И крики о спасенье вдаль напрасно над землей неслись,
Напрасно на весь мир набат звучал, оплакивая жизнь,
Увы, он стал в конце концов глубоким вздохом, чуть звеня:
— АХ, ДО КАКОГО ДОВЕЛОСЬ ДОЖИТЬ НАМ
ГОРЕСТНОГО ДНЯ?!..
…10 апреля, год 15-й…
Цветы пьянят,
Плывет апрельский аромат
Медвяным запахом отав
И шествием цветов и трав —
И в той ночи, в апреле том
Подкрался — подло — зло — тайком —
Тот суховей,
Что унести был должен миллион армян,
Армянские кварталы он вот-вот сметет, как ураган,
В Константинополе сейчас…
И огненная печь зажглась,
И смерть пришла со всех сторон,
И вздох последней из надежд в развалинах был погребен…
Чудовищная ночь!
Она
К утру была обагрена
Не солнцем — кровью наших ран,
Все ризницы святынь армян
Ограбила, сожгла дотла,
Разрушила и разнесла
Армянской письменности храм,
Что был всего дороже нам,
И обрубила ветви все
У дерева во всей красе
Армянских гениев,
Потом
Из книги музыки она
Страницу вырвала — притом
Ярчайшую…
Те имена,
Что лишь вчера слетали с уст
Друзей и близких, как заря,
Чьи книги знали наизусть,
Восторга трепетом горя, —
В ту ночь одну — существовать
Вдруг перестали.
Волей злой —
Убитым варварской рукой —
Им суждено отныне стать
Лишь статуей, что создает
В воображении народ…
Ах, Панкалты средь синевы!..
В Галате церковь в три главы!..
Под вечным куполом твоим,
Горя мгновением святым,
Вел литургию Комитас —
Вчера лишь, не сводили глаз
С него, восторга не тая,
Зохраб… Севак — его друзья…
И тысячи других умов —
И молодых и стариков
Он воедино собирал.
И каждый что-то создавал —
Мелодий новых высоту,
Полотен новых красоту,
Словами, нотами, пером,
Резцом, тончайшим молотком,-
И были краски так светлы!..
Потом спешили в Панкалты,
А вот и дом,
Что так знаком,
И Вардапета снова в нем
ЧИНАРА, ТЫ — просили спеть
И сердце ЖУРАВЛЕМ согреть…
— ЧИНАРА, ТЫ НЕ ГНИСЬ, НЕ ГНИСЬ!..
А ты попробуй распрямись,
Когда топор под корень бьет,
Пила за ветвью ветвь грызет,
Вот и иди тут, и
…НЕ ГНИСЬ…
Что?
— НЕ БРОСАЙ РОДНОЙ ПОРОГ!..
Да тут и пес уйти б не мог, —
А если волки и зверье
Всех режут и сожгли жилье,
И если всех изгнанье ждет
И ужасом объят народ?! —
Иди и
-НЕ БРОСАЙ ПОРОГ…
Но как?
— С ТОБОЙ ЛЮБИМЫЙ БОГ… —
Но где же бог? Но где же бог?
А если он ослеп, оглох
И тщетно “Смилуйся!” просить, —
Как бога этого любить?..
Что?
— ТЫ ВДАЛИ НЕ ЗАБЫВАЙ…
Забыть? Попробуй-ка давай
Забудь, как в предрассветный час
Та огненная ночь зажглась —
Руками варваров, она
К утру была обагрена
Не солнцем — кровью наших ран,
Все ризницы святынь армян
Ограбила, сожгла дотла,
Разрушила и разнесла
Армянской письменности храм,
Что был всего дороже нам,
И обрубила ветви все
У дерева во всей красе
Армянских гениев,
Потом
Из книги музыки она
Страницы вырвала, притом
Те, что сияли ярче звезд, —
Все фанатичный вихрь унес,
Все в ночь одну разбито вмиг, —
Смерть, боль, изгнание, тупик.
Вихрь злодеянья роковой
В Константинополе весной
Не пожалел ни одного,
Талант ли,
Гений —
Никого!
И люди — им бы жить и жить,
Свое бессмертье заслужить
Иль славный подвиг совершить —
В изгнанье шли
Дорогой той,
Где смерть их подведет чертой…
Жрецы,
Что музыку творят
И вечных слов святую нить,
Теперь должны и желчь и яд
Геенны огненной вкусить…
Попробуй-ка найди уста, чтоб не хотели плюнуть всласть,
И сердце каменное, чтоб в нем трещина не завелась!..
…Изгнанья путь тянулся вдаль…
Тянулся он вдоль пирамид из трупов, черных, как печаль,
Шел вдоль холмов из детворы, что надвое рассечены,
Молящих только об одном — погребены мы быть должны…
Святые бедра матерей пытались стыд прикрыть песком,
Песком, желтеющим кругом,
А не подолом.
Нет его,
Как больше нету ничего —
Святынь
И бога самого!..
Подростки-девушки, что смерть от мук насилия нашли,
Невесты светлые —
Прикрыть пытались грудь клочком земли,
А не платочком.
Нет его.
Как больше нету ничего —
Святынь
И бога самого!..
Найди попробуй губы, чтобы
не проклинали все вокруг,
Найди кулак, тугой кулак,
Который бы не жаждал вдруг
Вонзиться в небо,
Чтобы так ему проклятье передать!..
Нет, надо не проклятье слать —
Отборной руганью мужской
Покрыть бы в небесах творца!..
Изгнанья путь тянулся вдаль, и не было ему конца…
Из обезлюдевших домов
Летел, как жалкий жизни зов,
Тоскливый вой бездомных псов,
Они по глупости своей
Понять, конечно, не могли,
Что представительней людей
Собаки стали той земли,
Где бесконечно долгий срок
Был человек — и царь, и бог…
Лежат столбы,
Дома в золе,
Собаки, рыская во мгле,
Хозяина холодный труп
Обнюхивают,
День-другой
Тоскливо в тишине ночной
(Как будто болью жжет их струп)
Скулят и воют,
А потом,
Не выдержав голодных мук,
Впиваются слюнявым ртом
Хозяину в одну из рук,
Что их кормила лишь вчера.
И труп, урча, жрут до утра…
Мог длиться этот адов путь
До бесконечности —
Но вот
День ужаса права сдает,
И караван людских колонн.
Что умереть приговорен,
В тюрьму Чанкырскую ползет,
Построен этот мрачный свод
Руками турок…для армян —
Здесь ждет бесчестье караван,
Такой насилия кошмар,
Что смерть пред ним — желанный дар,
А рок, что злобен и жесток, —
Уже не бестелесный рок:
В обличии аскера он,
Что до зубов вооружен,
Чтоб охранять тюрьмы порог…
И в этот миг:
— СПАСИ НАС, БОГ…
Как никогда
И как нигде
Был к месту вопль скорбящий тот,
Ах, Вардапет, в большой беде
Устами скорбными народ,
Чью душу черный траур сжег,
Молил, рыдал:
— СПАСИ НАС, БОГ…
И в тесных камерах вскипал
Мужских рыданий грозный вал,
Горячий, горький всхлип мужской,
И сердце воодушевлял
Он, в песне вылившись такой,
Что всех волнует, как весна,
И светлых слез струю родит —
Не болью, не тоской она,
А восхищением кипит…
— О БРАТЬЯ, ВОПРОСИМ ТОГО,
ПЛЕНЕННЫМ УВЕЛИ КОГО,
ПОМИЛУЙ, ГОСПОДИ, ЕГО…
Но больше нет уже отцов,
Нет братьев — саблями сплеча
В горах убили молодцов,
И по ущельям, горяча,
Кровь льется вместо родников…
— В ГОРНИЛЕ ЖАР ОГНЯ ПОГАС,
СПАСИ, ВСЕМИЛОСТЛИВЫЙ, НАС…
Но пользы нет в моленье том,
Когда чудовищным огнем
Горнило,
Словно хворост, жрет
Страну армян и весь народ.
— К ТЕБЕ В СЛЕЗАХ ВЗЫВАЮ Я,
СЛОВАМИ УМОЛЯЮ Я —
ПОМИЛУЙ И СПАСИ НАС, БОГ…
Что завтра им готовит рок?
Какой к ним завтра смерть придет? —
Увы, мужей великих ждет
Не смерть геройская в бою,
А жертвы смерть в чужом краю…
— ПРИМИ МОЛЬБЫ, ЧТО ВОЗНОШУ,
ТЫ — ДОБРЫЙ, СМИЛУЙСЯ, ПРОШУ…
А если бы он добрым был,
То разве бы вооружил
Толпу зверей и к нам пустил
На нивы и сады армян
В Акин, Арчеш, Карин и Ван?..
— СВОЮ НАМ МИЛОСТЬ ПРОЯВИ —
МИР МИРУ ЭТОМУ ЯВИ…
Мир…
Если бы еще чуть-чуть все это бы
продлилось вдруг,
Глядишь — и вправду навсегда мир
воцарился бы вокруг,
Одев цветущую страну
В кладбищенскую тишину,
Где нет живых, чтоб в горе там
Завидовали мертвецам…
— ПОМИЛУЙ, ГОСПОДИ…
О нет,
Не сжалился он, Вардапет.
А наказал тебя опять —
Не стал твою он душу брать,
Как через день
Он души взял
Тех, кто от жажды так страдал,
Как желтый выжженный песок,
Кто — гениальный — голодал,
Надеждой даже не кормясь,
Святая кровь их пролилась,
Но не от пуль и сабель злых…
Камнями всех побили их…
И в чем
Причина та была,
Которая оторвала
Тебя от горестной судьбы друзей,
с кем счастье ты делил,
От рая дорогого, путь в который
камень им открыл,
И бросила в широкий ад,
Где смерти нет, а только мрак,
Где краски жизни не горят?!
Ах, почему оторвала?
Освободила поздно так?
Но то… свобода ли была…
Мане Дунамалян
